По соседству с пингвинами

Вместе со мной, проделав путь длиной в полтора десятка тысяч километров, на шестой континент прибыла неказистая двухрублевая зимняя удочка. Когда я собирался в дорогу, подумал: может быть, и в Антарктиде удастся порыбачить? Итак, я — в Антарктиде. Улеглись первые впечатления, преодолены, как это всегда бывает на новом месте, первые трудности, связанные с работой. С нетерпением жду момента, когда смогу выйти на первую рыбалку.

Отметившись в журнале, указав маршрут и сроки возвращения на станцию, втроем отправляемся в путь. Погода отличная. Морозец слабый, градусов 10—12. Ярко сияет солнце, многократно отражаясь в кристаллах льда и снега, и мы вынуждены надеть темные очки и марлевые повязки на лицо, чтобы не обгорела кожа. Мы хотим половить нототению и ледяную рыбу, которую старожилы посоветовали нам поискать у айсбергов.

Спускаемся со станции, расположенной на крутом берегу, в так называемом «оазисе». Наш «оазис» — это не покрытое льдом пространство выхода коренных пород, на которых в разгар антарктического лета изредка увидишь лишайник или мох. Но пока в здешних широтах — весна. Все еще покрыто снегом, который звонко, совсем как дома, поскрипывает под ногами. Преодолев несколько больших трещин, выходим на лед До ближайшего айсберга идти далеко, километра полтора, но ветерок, дующий нам в спину, словно подгоняет нас. Мы быстро добрались до места. За айсбергом почти тепло. Отступив от него метров 7—10, начинаем бурить лунки. Толщина льда около 1,5 метра; лед мокрый и бур идет с трудом. Наконец насадка (кусочки рыбы) уходит в воду.

Проходит пять, десять минут — ничего. Меняю глубину, и насадка ложится на выступ айсберга. Чуть приподнимаю ее, чувствую слабое подергивание лески, подсекаю и… вытаскиваю на лед прозрачную, величиной с палец рыбешку. Друзья бурят лунки в других местах, но результат у всех один и тот же…

Время летит быстро, вот уже и середина дня. Усиливается ветер, который здесь за каких-нибудь 30—40 минут может превратиться в ураганный. Это опасно, и мы поспешно сматываем удочки. Поворачиваем за айсберг, и порыв ветра отбрасывает нас назад, мелкая снежная пыль обжигает лицо. Идти против ветра трудно, быстро начинаешь задыхаться. Все же благополучно добираемся до станции. Улов просто жалок — несколько ледянок. Первый блин, как водится, вышел комом. Однако я не сдался. К следующей рыбалке я изучил распределение глубин в районе нашей станции. Выяснилось, что торосы прямо против станции — банка, почти остров, а вокруг глубина колеблется от 2—3 до 100 метров.

На следующую рыбалку мы отправились с приятелем Сашей. К айсбергам решили больше не ходить, а попытать счастья возле банки. День выдался тихий. Минут двадцать ходьбы — и мы у цели. Просверлили лунки, нарезали рыбы для наживки, и вот снасть уже в воде. Глубина двадцать метров. Насадка не прошла и половины пути, как последовала несильная хватка. Подсекаю и вытаскиваю нототению размером с плотвицу. Почин сделан. Дальше пошло, как по маслу, только успевай снимать с крючка. Но вся рыба некрупная. Решили половить у дна, а там берут одни бычки. Причем разные: то черные, то коричневые с огромной глазастой головой.

Мы так увлеклись, что не заметили, как к нам приблизилась стайка пингвинов. Предложили им рыбки, но они гордо отказались и заковыляли дальше по бескрайнему простору. Пока мы разглядывали пингвинов, птицы поморники утащили у меня чуть ли не половину улова. К обеду клев ухудшился, и мы закончили рыбалку. Всего мы поймали около шести килограммов рыбы — ледяной, нототении, бычков. Жалко, что сезон рыбной ловли в Антарктиде короток. Лишь весной и в начале лета — с октября по декабрь — можно побаловаться свежей рыбой.

В. Шемякин, Антарктида, станция Молоде
Журнал «Рыболов», 4, 1989 г.

Смотрите также: