Тихая Усманка

Случилось так, что несколько лет искал я рыбацкое счастье на других берегах, и все было недосуг посетить любимую речку, где впервые взял я в руки удочку. Давно это было. Но тихая Усманка по-прежнему мила моему сердцу…

Пчелкой жужжит подо мной велосипедный моторчик. Поднимая вихрь желтых листьев, мчусь по осенней дороге на Платовской плес, где с весны живет в курене отшельником мой дед. Он маленького роста, тощий, бородка клинышком, а под носом, словно колючки, топорщатся рыжие усы… За эту внешность местные рыболовы прозвали деда Ершом, и это прозвище прилипло к нему намертво.

Курень стоит под огромной ветлой, покрыт стеблями чертополоха, засыпан душистым сеном. Рядом с хижиной, на краю обрыва, над самой водой — стол, сколоченный из шершавых досок, и лавка. Возле — кострище, на нем таганец. Уткнувшись в глинистый берег, на волнах покачивается рыбацкий челнок. Дед привязал его, обмотав цепь вокруг толстой ольхи.

Моему приезду дед очень рад. Ему надоело жить в одиночестве, и, угощая меня дымящейся ухой, он говорит без умолку. Несмотря на возраст, он бодр и молод душой. Дед рассказывает рыбацкие новости, ворчит:

— Усманка — уже не Усманка, а так — ручеек… Возьмешь за зорю пяток подлещиков, а их в садок сажать-то жалко…

Дед брюзжит, но я вижу, что он все-таки доволен своим отдыхом. За лето он посвежел, морщинистые щеки покрылись загаром, глаза молодо блестят. Взяв краюху хлеба, щепоть соли, две пахучие антоновки, полиэтиленовый бидончик с водой, сажусь в лодку и уплываю «в царство рыб и куликов». В лодке — удочки и жестяная банка с червями.

Мой челнок легко и плавно скользит по зеркальной глади плеса. Под днищем тихонько хлюпает и чмокает вода, словно целует просмоленные доски, и за лодкой струится конусный след. Там, где весло погружается в воду, образуется винтовая воронка, но через несколько секунд поверхность воды затягивается, становится словно полированной.

Заплыв в узкую протоку, продираюсь сквозь заросли тростника. На дне — золотой песок, и вода кажется желто-красной. Упершись веслом в дно, толкаю лодку против течения. Под веслом < хрустит песок. А кругом такая тишина, что слышно, как с поднятого весла звонко падают крупные капли воды. Опустевший лес стоит стеной по обоим берегам, охраняет от ветров тихое течение светлой реки.

В лесу — в разгаре осень. Природа потрудилась творчески: во всю мощь горит осенняя палитра, «багрец и золото». Желтые листья на земле, целые вороха листьев.

И ни души.
И тишина.
И тонкий запах увядающей листвы.

А здесь, над берегом, побурела и стала жухлой крона ольхи, осины роняют последние, оловянного цвета листья. На взгорке стоят березки-модницы, надев платья из золотистого ситца.

Октябрь…

Я загоняю челнок в гущу тростника с поседевшими метелками. Наживив крючки, забрасываю снасти в омуток, окруженный по краям потемневшими листьями кубышки. В ноздри ударил пряный запах мяты — ее ярко-зеленые стебли торчат прямо из воды. Что-то шепчет тростник: еле уловимый ветерок перебирает его огрубевшие листья. И вдруг эхо доносит издалека трубный рев сохатого. Разбившись о высокие сосны, звук так же внезапно стихает.

Из-за поворота течение принесло продолговатые желто-бурые листья: где-то там, над берегом, могучий дуб растерял свое богатство. Вода покрутила листья в омутке и понесла дальше.

А клева нет.

Я лег на душистое сено, которое дед постелил на дно челнока, накрыл голову штормовкой и стал наблюдать за подводным миром. Под упругим напором течения, извиваясь, словно пряди русалок, шевелятся длинные водоросли. Между ними мелкие плотвички исполняют какой-то диковинный танец. Сытые окуни лениво и равнодушно проплывают мимо моих червей, не желая их замечать. Вдруг, словно торпеда, промелькнула в воде сигарообразная тень. Это щука выскочила из засады, схватила нерасторопную рыбешку. И, увлекаемые течением, словно россыпь серебра, поплыли блестящие чешуйки. Это все, что осталось от жертвы…

Рядом с лодкой притаился под круглым листом кувшинки лягушонок с выпученными глазами. Иногда, подпрыгнув вверх, он с лету ловит мошку и, дрыгая лапками, смешно плюхается в воду…

В ожидании клева быстро пролетел короткий осенний день. Спряталось за лесом солнце, и небо сразу стало темно-синим. Я смотал удочки, выбросил червей в воду: ешьте рыбки! Упершись веслом в топкий берег, вытолкнул челнок из зарослей тростника.

Прощай, Усманка, моя милая речка. Я не в обиде на тебя за то, что оставила меня без рыбы.

Я получил гораздо больше…

М.Калугин
Журнал «Рыболов», Сентябрь-Октябрь 1985 г.

Смотрите также: